Дэймор робко присел рядом. Потянул носом воздух и сморщился.
— Что это?
— Это табак. Его курят — слегка улыбаюсь я.
— А что такое табак? — наморщив лоб, парень с недоумением рассматривает тлеющий кончик моей сигареты.
Абзац. В смысле приплыли.
— А что, у вас никто не курит? Трубки, сигары, сигареты? Нет? Может быть кальяны? — я смотрю на Дэя так же очумленно, как и он на меня.
— А…. А вот то, что вы сейчас сказали… это что?
Нет. Это не абзац. Это писец.
— Дэй, табак, это такое растение, листья которого сушат, измельчают и курят потом. Понял?
— Не совсем. Курят, это значит вот так, как вы делаете? Горящая палочка во рту? И дым — парень с интересом разглядывал мою сигарету.
— Попробовать не дам. Даже не проси. Это дурная привычка. Вызывает привыкание. А ты сам сказал, у вас здесь табак взять негде.
Нет, я и сама собиралась со временем бросить, но не вот так, насильственно. Я заранее представляю себе эти корчи моего организма. Жесть.
Со вздохом затягиваюсь последний раз и щелчком отправляю окурок в канаву.
— Дэй, поможешь мне гвортов от крови отмыть? Мне в Храм зайти надо, не хотелось бы их в таком виде с собой волочь.
Дэймор с готовностью поднимается и уже через пару минут притаскивает мне котелок с теплой водой и тряпки. Сам стоит почтительно рядом, шагах в двух от нашей импровизированной помывочной. Вот ведь. Не далее, чем полчаса назад бился с ними плечом к плечу, а сейчас и подойти боится.
Пока я оттирала особо угваздавшегося Ветра, к нам подошел капитан.
— Кира?
— Да, Рэт?
— Так ты все-таки послушаешь меня и пойдешь сейчас домой, или продолжишь гулять по улицам дальше?
— Рэт, мне назначена встреча в Храме. И я не могу ее пропустить.
— Да, я понял. Ты же в поиске. По этому делу туда идешь?
— Ага. Но потом — сразу на постоялый двор. Клянусь.
Эс Мульги вздыхает.
— Я оставлю с тобой пару своих ребят. Для своего спокойствия, ладно?
— Все как скажешь, капитан — я оглядываюсь на его озабоченное лицо и улыбаюсь.
Он опять тяжело вздыхает.
— Завтра рано утром мы проведем проверочный рейд. Я тебя очень прошу, до обеда на улице чтобы тебя не было видно. И тварей твоих тоже.
— Ну, Рэт… Они не твари. Хочешь, они тебя поцелуют? — я уже хихикаю в голос.
— Не надо. На это у меня жена есть, — бурчит эс Мульги — так ты поняла по поводу завтра?
— Да не вздыхай ты так! Все исполню, не волнуйся!
По ходу несчастный капитан решил меня усыновить. В смысле удочерить. Надеюсь, мы с гвортами больше не заставим его так волноваться.
Путь до Храма мы преодолевали большой компанией. Впереди я, за мной Ветер и Рой. В метре от меня Дэймор, проникшийся беспокойством капитана и вечерней стычкой. Еще чуть позади него двое угрюмых солдат. Красота.
— Иди домой, Дэй. Все будет в порядке, я обещаю.
— Я зайду завтра на постоялый двор. Утром.
— Иди, я передам Глейди, что ты придешь, — меня эта нежная забота со стороны Дэймора слегка улыбает. Как и длинный лук на его плече, который он упорно потащил с собой. Воин. По моему восприятию — он сам еще дите. Лет 20, не больше.
Я с нетерпением киваю своим провожающим и ныряю в Храм. Если информация попрет косяком, то я и ночевать здесь буду.
Брат Каэт ждал меня в саду. И рядом с ним лежала стопка книжек. Ну, что сказать? Все закономерно. Помолодела — кыш опять за парту. Надеюсь, я все освою быстро.
Буквы сочетались со звуками нелегко. Единственное, что облегчало мой труд — шапочное знакомство с японским языком. Была тут некая аналогия в начертании. Через пару часов я уже читала легкие предложения по слогам. Да, водя пальцами по строчкам, потея и морща лоб, но читала.
Когда я поняла, что на сегодня эту пытку иероглифами больше не выдержу, я отложила учебник и выжидательно посмотрела на священника.
Брат Каэт, все это время терпеливо повторявший мне одно и то же, сидел на скамейке, прикрыв глаза. Его я походу так же заморила, как и себя.
— Брат Каэт.
— Да, леди Кира — он ответил мне, все еще не открывая глаз.
— Если вы еще не очень устали, не могли бы вы рассказать мне про нашу Империю?
— А что ты помнишь? — острый взгляд из-под ресниц был совсем не сонным.
— Я же вам уже говорила. Ничего.
Священник посмотрел на спящих под деревом щенков. Потом перевел взгляд на меня.
— Я хотел бы задать вам встречный вопрос. И если вы сможете на него ответить, то я был бы просто счастлив.
Я понимала, что старик не так прост, как кажется, но вопросов в лоб, если честно, не ожидала.
— Что вы хотите узнать? Я постараюсь ответить на любой ваш вопрос.
— Я, конечно не специалист. Но герб ваш узнал. Последний раз его видели в Империи почти 200 лет назад. В конце 2-й Большой войны. Вы уверены в том, что это ваш перстень?
Я молчу. Блин. Да у меня даже слов нет. Одни слюни и эмоции. Но ответить что-то надо. Я молча свинчиваю печатку с пальца. И протягиваю руку священнику. Ярко видимый след от нее на загорелой руке — это не отпечаток 2-х недельной давности. Я реально эту печатку за всю жизнь снимала раза два от силы, не больше. Священник сосредоточенно кивает. Он все понимает. И мы дружно молчим, переваривая каждый свое.
— Я бы очень хотел, чтобы вы вспомнили, где находится ваш дом, где живет ваша семья и историю своего рода, — он первым нарушает молчание.
А вот сейчас мне отвечать не надо. Я точно знаю, где живет моя семья, и историю рода знаю, почти до 17 века. Но вот конкретно этому человеку мне сказать абсолютно нечего. И я молчу.
Он вздыхает.
— Я бы хотел, чтобы завтра наши целители осмотрели вас. Вы не против?
— Нет, я не против — мой голос противно скрипит, слегка подмазанный не пролившимися слезами.
Священник успокаивающе похлопывает меня по колену.
И начинает рассказ об Империи. Он рассказывал долго, и не только историю страны, но и обсуждал текущее положение дел — торговлю, законы, управляющую систему. Часть его рассказа касается Храмов. Я слушаю, замерев, просто впитываю как губка. Перед моим внутренним взором картины всемирной катастрофы, поразившей эти земли, просто расцветают, как гроздья салюта в ночном небе.
Много веков назад миром правили магические ордена. И это были единственные многонациональные образования. Вне них все жили четко там, где и их сородичи. Встретить, к примеру, гномов в эльфийских или людских королевствах было делом абсолютно немыслимым. Единственными, кто пересекал все границы спокойно и путешествовал везде, были менестрели и представители торговой гильдии. Ага. Одной на все земли.
Магический дар был редкостью, и потому его носителей маниакально определяли еще в детстве. И далее ребенок лишался семьи, рода и национальности. Он просто становился магом в том или ином ордене. Произошедшее дальше было просто. Погибший в результате дурацкой подростковой шалости единственный сын одного из сильнейших магов послужил причиной 1-й Большой войны. Почему Большой? Да потому что все воевали против всех. Семнадцать лет крови, болезней и всеобщей резни дали свой результат. Земли обезлюдели, и война сошла на нет сама по себе. Победивших в ней не было, проиграли все. То ли в результате всеобщего обескровливания, то ли как ответ на безумие, охватившее всех в этой войне, новые маги перестали появляться на свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
